Александр Дюма

24.07.1802 года - 05.12.1870 года

24 июля двухсотлетний юбилей Александра Дюма

Если бы Александр Дюма-отец узнал о том, что его двухсотлетие будет отмечено одной из крупнейших русских газет, он был бы совершенно счастлив. Почести и связанные с ними побрякушки Дюма любил так, как современные ему готтентоты - зеркальца и бусы. Он коллекционировал ордена, был безмерно рад, когда ему вручили крест Почетного легиона, но с русской игрушкой у него вышла закавыка. Дюма очень хотел получить экзотический орден, но император всероссийский, блаженной памяти Николай I, не любил его романов и пьес. По этому поводу долго шла оживленная бюрократическая переписка; государю верноподданнейше докладывали, что вручение ордена (к примеру, Владимира III степени) может быть политически целесообразно: Дюма посвятит монарху книгу, и это будет прекрасный пиар. Но император был упрям - он решил ограничиться бриллиантовым перстнем, да и тот Дюма получил не сразу. Писатель обиделся, пиара не вышло.

С Россией Дюма связывало многое. Он путешествовал по ней, любовался Петербургом, Москвой, Волгой, пировал у дикого башкирского князя и с большим удовольствием ел шашлык (это оказалось одним из его самых сильных российских впечатлений), а после написал книгу воспоминаний "Из Парижа в Астрахань". (Так путешествие и окупилось.) В России писатель оставил о себе большую память: гражданская жена Некрасова Авдотья Панаева была гостеприимной хозяйкой, но необузданное дружелюбие и аппетит французской знаменитости ее пугали. Для того чтобы раз и навсегда прекратить визиты Дюма, она решила его перекормить: ботвиньей, малосольными огурцами, поросенком с гречневой кашей и расстегаями. Он съел все до последней крошки и попросил еще - этому человеку ничего не было страшно.

Оно и неудивительно. Отцом Дюма был темнокожий гигант-мулат, сын маркиза и рабыни из Сан-Доминго (по отцовской линии писатель имел право на титул). Повздорив с отцом-маркизом, мулат завербовался в королевскую гвардию, а после революции стал генералом. Дюма-дед был силен, словно бык, и храбр, как лев: он отважно сражался, но не сумел поладить с Бонапартом. Император отправил его в отставку, и с темнокожим генералом случилось то, чего не ожидал никто из его боевых друзей: гроза австрийских гусар и египетских мамелюков мирно скончался в глухой французской провинции, под боком у жены, оставив ее и сына без гроша в кармане. Старые знакомые - Мармон, Сульт, Ней - были уверены, что под вражеским огнем он протянул бы дольше.

Александру Дюма в полной мере передался отцовский темперамент. Он мечтал о славе и прекрасных женщинах: при Бонапарте Дюма надел бы мундир, но в его времена Франция не воевала. У него было бурное воображение, и историческая мишура безмерно его завораживала - ах, эти парики, камзолы, широкополые шляпы и звонкие реплики после удачного удара шпагой! Дюма и сам был мастером таких - предназначенных для истории - сентенций: "Двустволку и двести патронов, Огюстен, я иду делать революцию". Дело было в июле 1830-го: власть Карла Х уже начала трещать, но корона на его голове еще держалась. Дюма сделал все для того, чтобы она слетела: во-первых, он отправился на баррикады, во-вторых, в одиночку захватил пороховые склады. В подлинность этих фактов свято верил сам автор, а значит, и Франция. Другого мнения придерживался только командовавший арсеналом офицер.

Прославился Дюма рано. В Париж он пришел пешком и благодаря отцовским друзьям (они выдвинулись при Империи, а во время реставрации упрочили свое положение) получил место мелкого чиновника. Главным искусством эпохи был театр, и Дюма, как и полагалось молодому, пылкому, мечтающему о лучшем будущем человеку, все свободные вечера пропадал на галерке. В мирную эпоху пылкие молодые люди видели немного путей к славе. Как правило, они начинали писать пьесы - не стал исключением и Александр Дюма. Первый большой успех ему принес "Генрих III и его двор": камзолы, шпаги, звонкие реплики под занавес. Великолепный исторический антураж Дюма почерпнул из одной-единственной, чуть ли не за вечер проглоченной книги (у него к тому же была великолепная память). Умение выстраивать головокружительную интригу и блестящий диалог у молодого человека оказалось врожденным.

Его жизнь развивалась по законам любимой им мелодрамы: во время премьеры "Нельской башни" Дюма торопился домой - при смерти была его мать. Она успела увидеть триумф сына и умерла счастливой: чем не сюжет для кассовой пьесы? Автор превращал свою жизнь в театр и ощущал себя героем собственного произведения.

Ничего нарочитого здесь не было: Дюма оставался абсолютно естественным, добрым и щедрым человеком. Он унаследовал бычью крепость отца-генерала и тратил себя не глядя: писал от зари и до заката, всклокоченный, небритый, босой; получив листы, курьеры везли их прямо в типографию. Веселился Дюма каждую ночь - Париж с удовольствием сплетничал о его балах, на которых собиралось по нескольку сотен человек. Там выпивались ящики шампанского, танцевали самые прекрасные женщины города, но в комнатах хозяина дома часто не хватало самой необходимой мебели. Он зарабатывал миллионы и вечно сидел без гроша: Дюма-отец был огромной черной дырой, в которой со свистом исчезали огромные гонорары.

Автор множества популярнейших пьес и романов. Издатель газеты "Мушкетер". Глава одного из самых амбициозных французских театров XIX века - его спектакли стоили кучу денег и шли по шесть часов. Друг и спонсор Гарибальди - в завоеванном итальянским героем Неаполитанском королевстве Дюма стал чем-то вроде министра культуры. Любовник множества дам, которых он решительно, но необидно бросал - Дюма не умел обижать... У него хватало времени на все, и он не боялся хватить через край: разбогатев, Дюма решил построить замок - купил участок земли, заказал проект, и рабочие принялись за дело. Когда выяснилось, что стройка идет на болоте, Дюма не растерялся - он велел рабочим копать глубже, пока они не доберутся до туфа. В результате замок Монте-Кристо ушел под землю чуть ли не на всю свою высоту: таких великолепных, многоэтажных сводчатых подвалов не было ни у кого. Любой другой на месте Дюма был бы нелеп, но, глядя на него, люди понимали, что он писал с самого себя не только д'Артаньяна, но и Портоса - от насмешек писателя спасали великанский размах, доброжелательность и проявлявшаяся во всем одаренность. В конце концов произошло то, что должно было случиться: создатель "Монте-Кристо" разорился, на Монте-Кристо наложили лапу кредиторы.

И все же личный сюжет Дюма имел счастливый финал: последние дни он провел в доме сына - среди любящих, заботившихся о нем людей. Он угасал, нисколько не унывая: маститый старец с удовольствием вгонял в краску гувернантку своих внуков, то и дело предлагая ей бежать с ним в Италию. Однажды, разговаривая с сыном, Дюма указал на лежавшие на ночном столике два луидора:

- Видишь? С такими же деньгами я когда-то пришел в Париж. Я их все-таки сохранил, а ты еще смел упрекать меня в расточительности!..

Через несколько дней перед тем, как его не стало, сын спросил отца, что за книгу он читает. Дюма ответил: "Три мушкетера".

- И как тебе нравится?

- Хорошо!

На отцовских похоронах сын произнес прекрасную речь. Его день рождения также приходится на нынешнюю неделю: Дюма-второй, плодовитый, чрезвычайно популярный в прошлом веке драматург и публицист ("Дама с камелиями" до сих пор у всех на слуху), появился на свет 28 июля 1824 года. Он был незаконнорожденным и очень из-за этого страдал. Вырос Дюма-сын ответственным и собранным человеком, серьезно относящимся к женщинам, экономившим, вовремя платившим долги. В молодости он слегка пошалил (в основе "Дамы с камелиями" лежит история, пережитая им лично), а затем занялся исправлением общественной морали. С Россией его связывало нечто большее, чем старшего Дюма, с нежностью вспоминавшего шашлык и ботвинью, - младший женился на русской, княгине Надежде Нарышкиной: он увел ее у мужа и прожил с ней много лет, вплоть до ее смерти. Глядя на отца, Дюма-сын твердо усвоил, чего не надо делать. Среди прочего - нельзя бросать жен. А Надежду Нарышкину отличала присущая многим русским женщинам внутренняя сложность, плавно переходящая в истерию.

С годами ее характер окончательно испортился, и она основательно помучила автора "Дамы с камелиями".

Конец истории Монте-Кристо

Незадолго перед президентскими выборами Жак Ширак подписал закон, представленный ему социалистами - премьером Жоспеном и министром культуры Катрин Таска. Согласно декрету, 3 октября этого года тело Александра Дюма-отца будет перенесено в храм национальной славы - парижский Пантеон. Там покоятся останки самых великих писателей и мыслителей Франции. Так Дюма, при жизни не дождавшийся признания официальных литературных кругов, все-таки возьмет реванш. Монте-Кристо почти спустя полтора столетия после кончины сумел отомстить врагам.

Накануне гроб писателя извлекут из могилы на кладбище местечка Виллер-Котере. На одну ночь его перевезут в замок Дюма - знаменитую усадьбу Монте-Кристо под Парижем. Затем по Сене прах гениального рассказчика отправится в столицу. По дороге с помощью театрализованных представлений будут воскрешаться сюжеты его книг и образы его бессмертных героев. Все завершится торжественной церемонией с участием высших должностных лиц страны. Об этом мне рассказал Дидье Декуан, президент Ассоциации друзей Александра Дюма. Именно Декуан, генеральный секретарь Гонкуровской академии, вместе со своим коллегой Аленом Деко два года назад предложил властям отдать должное автору "Трех мушкетеров" и тем самым отметить 200 лет со дня его рождения.

Сам Дюма, возможно, избрал бы для места своего последнего успокоения другое место. Два заветных слова: Монте-Кристо, гора Христа, - преследовали его всю жизнь. Это не только название одного из самых известных произведений Дюма. Так именовался маленький островок близ Гаити (название дал сам Колумб), на котором предки Дюма владели городком и маленькой пристанью. Так он назвал замок, который выстроил себе под Парижем. Так окрестил свою яхту. Так нарек изумительную драгоценность, которую подарил любимой дочери Марии. Две газеты, которые он основал в 1854 и 1867 годах, также назывались "Монте-Кристо". Уже перед смертью, когда известные производители кубинских сигар попросили романиста подарить им название для дорогого сорта их продукции, Дюма назвал все то же имя. Теперь эти престижные сигары можно купить в любом конце света. "Это имя глубоко засело в моей памяти", - признавался писатель. Оно всегда оставалось для него символом возвращения.